Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

— Орлы! — сказал Ратибор и вытер меч пучком травы. — Показали лиходеям, кто такие богатыри князя Владимира!

И тут сзади раздался спокойный голос:

— Так вы еще и Владимировы люди? Ну теперь точно пощады вам не будет…

Леший повернулся и оторопел на мгновение. На дороге стоял атаман шайки! Целый и невредимый. Стоял, нехорошо улыбался и поигрывал коротким легким мечом.

— Хе! — сказал наконец Ратибор. — Ты что — Кощей Бессмертный?

— Да хоть бы и так, — не меняя позы, ответил атаман. — А может, просто вы меня не там видели, где я в самом деле стоял. Тебе-то какое дело? Главное, что я вас сейчас убивать буду.

— Не за свой ты кус принимаешься, ты этим кусом подавишься, — Ратибор ответил древним присловьем. — Нас трое, а ты один.

— Тебе-то какое дело? — повторил атаман. — Сам Руговельд Черный Волхв меня своему искусству учил. Будь ты хоть Волх Всеславьевич, а со мной тебе не совладать.

Муромец негромко ахнул. Судя по всему, имя Руговельда говорило ему о многом. Ратибор про себя решил расспросить его об этом… чуть позже. А сейчас он незаметно для противника сосредоточился.

Атаман же отбросил в сторону меч — видно, решил, что сейчас ему эта железка не понадобится — и тихо запел на колдовском языке. В воздухе свистнула выпущенная Подосёном стрела, но тут же отскочила от груди колдуна.

Вокруг всех четверых закрутился темный вихрь. Ратибор закрыл глаза, припоминая, что может остановить Навью Силу…

Муромец, прихрамывая, подошел и искореженному трупу атамана, попинал его ногой и сказал:

— Ну ты, Ратибор, и крут!

— Это не я крут, — сказал Леший и сел в пыль. — Это он крут. Он Навью Силу вызвал. А я только щит поставил.

— Какой-такой щит? — спросил любопытный Подосён.

— Зеркальный, — пояснил Ратибор. — Вы зеркала видели хоть когда-нибудь?

Муромец молча помотал головой, а Подосён поднял брови и спросил:

— А что такое зеркала?

— Ну, в воду на свою рожу глядел когда-нибудь? — потерял терпение Ратибор.

— Было дело, — признался оборотень.

— Блики на воде видел?

— Как не видеть!

— Ну вот, я такое зеркало для колдовской силы поставил. То, что этот «черный волхв» хотел на нас напустить, против него же и обернулось. Да, кстати, Илья, кто такой Руговельд, про которого он упоминал?

— Волхв, сказано же, — прогудел Муромец. — Приходил раз ко двору Владимира с котом каким-то ученым. Говорят, он всех бояр в тавлеи обыграл. В шатрандж, как ты его называешь.

— Кто обыграл, Руговельд?

— Да кот же! Я говорю — ученый кот! И по-нашему болтал почище, чем мы с тобой. А Руговельд на самом-то деле, говорят, против Добрыни Малховича что-то имел. Вроде бы даже убить его хотел. Да не получилось. Сам-то я его в глаза не видел. Это ведь именно тогда случилось, когда я с Владимиром в ссоре был. А те, кто видел, те слыхали, как Руговельд со своим котом, навроде как с человеком, разговаривал. На жизнь ему жаловался. И говорили эти люди, что жаловался-то Руговельд на то, что дар у него особый — все рушить. Может, этому дару он и разбойника после научил?

— Глупости, — пожал плечами Ратибор, — дар на то и дар, что ему не научишь. Так что, скорее всего, набрехал тать.

Но на всякий случай Ратибор крепко запомнил все это.

— До чего Русь довели! — возмущался Муромец, когда маленький отряд направился дальше, оттащив трупы разбойников с дороги. — Всего три дня, считай, едем, и два раза дрались! — Он поднял два пальца вверх, видимо, чтобы даже птицы убедились. — А что дальше будет? Нет, надо Владимиру сюда воинов посылать и наводить порядок каленым железом.

— Не богатырское это дело — татей по лесам ловить, — вставил слово Подосён. — Этим пусть здешние мужики занимаются!

— Уж помолчал бы, — лениво ответил Ратибор. — Что, по-твоему, богатырское дело-то?

— Печенегов бить, — уверенно сказал юноша. — Ну… и прочих там. Русь защищать, одним словом!

— Так. Это ты верно сказал. А что, разбойники — Руси не враги?

— Получается, что враги, — неуверенно ответил Подосён.

— Так должны богатыри с ними бороться или нет?

— Получается, что должны, — сник Подосён.

— Ну и без вопросов! — строго сказал Ратибор, потом рассмеялся и ткнул кобылу сапогом в бок, чтобы поспевать за катящимся клубочком.

Незаметных деревень не бывает. Если есть деревня — то обязательно есть печки, а уж коли есть печки, то есть и дымки, по которым еще издали всегда видно, что жилье рядом. Потому, когда лес раступился и обнаружилось несколько домов, в беспорядке разбросанных на границе между лесом и полями, куда уходила дорога, это явилось для путников полной неожиданностью.

Да и вообще, эта деревня была какая-то странная. Прежде всего — ни на улочках, ни на полях рядом с деревней не было видно ни единого человека. И в то же время все дома выглядели новенькими, словно крестьяне недавно отстроились после большого пожара, а потом вдруг все разом покинули жилища. Багровый закатный свет придавал всему этому зрелищу еще более жуткий вид.

Не доезжая до развилки, откуда дорожка вела к странной деревне, Ратибор придержал кобылу.

— Заедем туда ночевать? — спросил он, оборачиваясь на друзей. Клубочек на сей раз ничего не подсказывал — остановился и лежал себе тихонько, ожидая решения.

Муромец почесал в затылке.

— С одной стороны, вроде бы надо, — рассудительно сказал он. — Мне что-то не больно хочется опять под небом спать. И кто из вас забыл, что шатер с собой взять надо? А с другой — не нравится мне здесь.

— И мне, — поддержал Подосён. — Что-то оттуда вроде бы мертвечиной попахивает.

Ратибор принюхался. Он, конечно, не обладал волчьим чутьем, но трупная вонь, шедшая со стороны деревни, слабо чувствовалась даже его носом.

— Тем более, — решил Ратибор, — надо заехать и выяснить, что там такое творится.

Леший нагнулся, подставил ладонь — клубочек подскочил и удобно улегся в его руке.

Всадники въехали в странную деревню. Везде тишина и запустение. Ни кошки, ни собаки, ни петуха на плетне. Ратибор спешился и осторожно подошел к калитке ближайшей избы. Калитка была закрыта изнутри на палочку. Новгородец, перегнувшись через плетень, выдернул нехитрый запор и вошел во двор.

Дверь избы поскрипывала на петлях. Внутри было темно и уже вполне ощутимо попахивало мертвечиной. У Ратибор исчезли всякие сомнения, что именно он увидит. Трупы.

В этом доме их было сразу три. Причем лежали они здесь уже настолько давно, что только по немногим сохранившимся чертам можно было догадаться, что это останки хозяина дома, его жены и, судя по всему, сына. И тела были попорчены не только временем и жаркой погодой, но и чьими-то зубами. Само по себе это неудивительно — раз во всей деревне ни единой живой души, почему бы собакам не погрызть дармового мяса? Но все же по спине Ратибора прошел холодок от нехорошего предчувствия.